Передо мной сидела немолодая, великолепно ухоженная женщина, принадлежащая к состоятельному сословию общества. Таким же респектабельным и хорошо ухоженным был её особняк. Женщина задавала мне вопросы о практике медитации, перемежая вопросы с рассказами о своей жизни и самочувствии. Мы сидели на приятной веранде, выходящей во двор с живой зелёной травой. На деревьях, росших вдоль ограды двора, живо щебетали птицы. Тем не менее, во время беседы меня не покидало тягостное чувство. Беда была в том, что принадлежность к состоятельному сословию и хороший вид лица и тела были единственной реальностью, в которой эта женщина хотела жить. И её интерес к медитации был вызван желанием найти дополнительные ресурсы, позволяющие поддерживать эту реальность.
Подошёл конец времени, отведённого на нашу встречу. Мы любезно попрощались, и женщина направилась к ожидавшим её посетительницам, которым она давала диетологические консультации. Я же сел в машину и поехал домой. Однако у меня осталось тягостное послевкусие вкрадчивого страдания женщины, с которой я побеседовал. Всю свою жизнь она выстраивала облик гордой победительницы, стремясь к вершине горы, на которой нашла лишь холодный ветер и одиночество. Но путь назад она воспринимала не как движение к жизни, а как прыжок в пропасть.
Обычные мирские божества брезгуют воплощёнными существами. Для них, привыкших к небесным наслаждениям, человеческое существование кажется зловонной выгребной ямой. Поэтому они по возможности отдаляются от зримого обычными глазами мира и тянутся к миру сновидений. Но такое отдаление приводит лишь к ослаблению жизненности обитателей небесных миров и рано или поздно они, израсходовав силы, накопленные благодаря прошлым заслугам, вынуждены сами воплотиться в одном из зримых тел. Перед тем как покинуть небесные миры те божества, чей запас заслуг истощился, испытывают смутное томление, часто вздыхают и как бы увядают. Так они становятся тоскливыми духами. Болезнью мирских божеств часто болеют и люди, как, например, та женщина, с которой я только что имел беседу. Когда запас заслуг у людей иссякает в результате жадного «обналичивания» энергии и сил ума и превращения их в состояние материального процветания, то начинается внутреннее выстраивание подавленного состояния.
Посреди дороги и моих размышлений мне позвонили с работы и попросили срочно искупать старика, вернувшегося из больницы. Я изменил маршрут и вскоре был на месте. Поднявшись на верхний этаж старого дома без лифта, я постучался в знакомую обшарпаную дверь. Мне открыла полная старая женщина и проводила к своему больному мужу. Очевидной физической причиной, стоявшей за телесными недугами этих стариков было невероятное переедание, ужасавшее меня не раз, когда я делал для них недельные закупки продуктов и видел размер порций, поглощаемых стариками за трапезами. Такая беда часто наблюдалась мной у людей, живших бедно в детстве и молодости. Они продолжали мечтать о богатом доме и уважаемом положении в обществе, надеясь на чудо вроде выигрышного лотерейного билета. А покуда билета не было, они маршем челюстей безуспешно стремились нагнать недоступное изобилие и довольство. Эти старики разрушали себя теми же мечтами, что и женщина, с которой я беседовал чуть более часа назад. Отсутствие богатства не защитило их ни от алчности, ни от ненасытности.
После возвращения из больницы для старика было большим облегчением сменить полный до предела подгузник и смыть с тела не только перепачкавшие его фекалии, но и усталость от пребывания вне стен дома. Он едва реагировал на происходящее и лишь слабо заулыбался, когда процедуры подошли к концу. Конечно, облегчение было кратковременным и вскоре перешло в забытье, но я отметил для себя особенное ощущение, стоявшее за этой улыбкой.
Покидая стариков, я почувствовал, что тревожное состояние женщины, с которой я беседовал за час до того, больше не преследует меня. Дух божества, умиравший в ней, последовал за мной и нашёл собственное утешение в том, что вызвал улыбку на лице больного старика. Что же с самой женщиной? После нашей беседы она поняла, что её интерес к медитации был искусственным и оставила поиски в бесперспективном для себя направлении. Как сообщили мне общие знакомые, она несколько успокоилась, а, значит, до какой-то степени смирилась с собственными старением и увяданием.
Author
Передо мной сидела немолодая, великолепно ухоженная женщина, принадлежащая к состоятельному сословию общества. Таким же респектабельным и хорошо ухоженным был её особняк. Женщина задавала мне вопросы о практике медитации, перемежая вопросы с рассказами о своей жизни и самочувствии. Мы сидели на приятной веранде, выходящей во двор с живой зелёной травой. На деревьях, росших вдоль ограды двора, живо щебетали птицы. Тем не менее, во время беседы меня не покидало тягостное чувство. Беда была в том, что принадлежность к состоятельному сословию и хороший вид лица и тела были единственной реальностью, в которой эта женщина хотела жить. И её интерес к медитации был вызван желанием найти дополнительные ресурсы, позволяющие поддерживать эту реальность.
Подошёл конец времени, отведённого на нашу встречу. Мы любезно попрощались, и женщина направилась к ожидавшим её посетительницам, которым она давала диетологические консультации. Я же сел в машину и поехал домой. Однако у меня осталось тягостное послевкусие вкрадчивого страдания женщины, с которой я побеседовал. Всю свою жизнь она выстраивала облик гордой победительницы, стремясь к вершине горы, на которой нашла лишь холодный ветер и одиночество. Но путь назад она воспринимала не как движение к жизни, а как прыжок в пропасть.
Обычные мирские божества брезгуют воплощёнными существами. Для них, привыкших к небесным наслаждениям, человеческое существование кажется зловонной выгребной ямой. Поэтому они по возможности отдаляются от зримого обычными глазами мира и тянутся к миру сновидений. Но такое отдаление приводит лишь к ослаблению жизненности обитателей небесных миров и рано или поздно они, израсходовав силы, накопленные благодаря прошлым заслугам, вынуждены сами воплотиться в одном из зримых тел. Перед тем как покинуть небесные миры те божества, чей запас заслуг истощился, испытывают смутное томление, часто вздыхают и как бы увядают. Так они становятся тоскливыми духами. Болезнью мирских божеств часто болеют и люди, как, например, та женщина, с которой я только что имел беседу. Когда запас заслуг у людей иссякает в результате жадного «обналичивания» энергии и сил ума и превращения их в состояние материального процветания, то начинается внутреннее выстраивание подавленного состояния.
Посреди дороги и моих размышлений мне позвонили с работы и попросили срочно искупать старика, вернувшегося из больницы. Я изменил маршрут и вскоре был на месте. Поднявшись на верхний этаж старого дома без лифта, я постучался в знакомую обшарпаную дверь. Мне открыла полная старая женщина и проводила к своему больному мужу. Очевидной физической причиной, стоявшей за телесными недугами этих стариков было невероятное переедание, ужасавшее меня не раз, когда я делал для них недельные закупки продуктов и видел размер порций, поглощаемых стариками за трапезами. Такая беда часто наблюдалась мной у людей, живших бедно в детстве и молодости. Они продолжали мечтать о богатом доме и уважаемом положении в обществе, надеясь на чудо вроде выигрышного лотерейного билета. А покуда билета не было, они маршем челюстей безуспешно стремились нагнать недоступное изобилие и довольство. Эти старики разрушали себя теми же мечтами, что и женщина, с которой я беседовал чуть более часа назад. Отсутствие богатства не защитило их ни от алчности, ни от ненасытности.
После возвращения из больницы для старика было большим облегчением сменить полный до предела подгузник и смыть с тела не только перепачкавшие его фекалии, но и усталость от пребывания вне стен дома. Он едва реагировал на происходящее и лишь слабо заулыбался, когда процедуры подошли к концу. Конечно, облегчение было кратковременным и вскоре перешло в забытье, но я отметил для себя особенное ощущение, стоявшее за этой улыбкой.
Покидая стариков, я почувствовал, что тревожное состояние женщины, с которой я беседовал за час до того, больше не преследует меня. Дух божества, умиравший в ней, последовал за мной и нашёл собственное утешение в том, что вызвал улыбку на лице больного старика. Что же с самой женщиной? После нашей беседы она поняла, что её интерес к медитации был искусственным и оставила поиски в бесперспективном для себя направлении. Как сообщили мне общие знакомые, она несколько успокоилась, а, значит, до какой-то степени смирилась с собственными старением и увяданием.
